Вопрос: Максим Юрьевич, Россия стала членом ВТО, однако своего постоянного представительства при этой организации пока не открыла. С чем это связано, появились какие-то подводные камни?
Ответ: Я думаю, в ближайшие месяцы будет принято решение об учреждении постоянного представительства. Действительно, подводных камней оказалось больше, чем мы ожидали. Много формальных вопросов, связанных с получением разрешений в Женеве, разных согласований, сложно найти площади для размещения постпредства. Оно могло бы разместиться, например, на территории нашей миссии (при ООН – ред.), но там физически не хватает помещений. А мы хотели бы обеспечить нормальные условия для сотрудников – и уже нашли несколько возможных вариантов.
Вопрос: А действительно ли нам так необходимо это представительство в Женеве? Ведь все договоренности с партнерами уже достигнуты?
Ответ: У нас очень напряженная повестка дня текущей работы в ВТО, я не ожидал, что она окажется такой большой и потребует такого ресурса. Мы стараемся участвовать в работе всех органов ВТО. За последний месяц - в комитетах по антидемпингу, по специальным защитным мерам, по техническому регулированию, по санитарно-фитосанитарным мерам, по региональным торговым соглашениям, по интеллектуальной собственности. У нас интересные дискуссии по соглашению по содействию развитию торговли (по Дохийскому раунду). Пока мы не занимаем активную позицию, потому что нужно разобраться, о чем идет речь, узнать позиции партнеров по ВТО, проговорить все моменты с заинтересованными ведомствами, определить, что мы хотим. Полагаю, к концу этого года - началу следующего у нас будет более полное понимание, каким образом использовать участие в работе этих комитетов для конкретных или долгосрочных интересов нашей экономики.
Другие треки – это вопросы применения норм ВТО, обсуждение которых проходит у нас на двустороннем уровне с делегациями наших партнеров. Эти треки идут параллельно с многосторонним форматом, но их много, поэтому у нас работы прибавилось.
Вопрос: Можно рассказать поподробнее об этих треках на двустороннем уровне, в чем основные претензии партнеров?
Ответ: Обсуждаются вопрос применения таможенного тарифа. Например, у нас таможенный тариф сейчас действует в номенклатуре 2011 года, а мы переговоры закончили в номенклатуре 2007 года. Потом были определенные изменения, которые могли повлиять на интересы импортеров, производителей, поэтому мы должны находиться в постоянном диалоге, чтобы эти проблемы идентифицировать и решать. Есть также тема применения комбинированных тарифов, где действует не только адвалорная, но и специфическая составляющая пошлины. В наших обязательствах, в основном, адвалорные, в нескольких случаях мы применяем и специфические тоже, поскольку нам нужен простой метод борьбы с занижением таможенной стоимости. Это не запрещено нормами ВТО, но при определенных условиях.
Вопрос: Представители Евросоюза ранее указывали на то, что утилизационный сбор, действующий в РФ с 1 сентября 2012 года, не соответствует нормам ВТО. При этом российские предприятия тоже должны уплачивать этот сбор либо брать на себя обязательства утилизировать автомобили. Принимают ли оппоненты этот аргумент?
Ответ: Мы не считаем, что наша система дискриминирует иностранный бизнес, и именно поэтому мы не считаем, что она противоречит ВТО. Сам по себе экологический сбор нормам ВТО не противоречит, вопросы есть к деталям системы, формирование которой пока не завершено. Сейчас наша задача – найти общий язык с партнерами. Их коммерческие интересы понятны, в свою очередь они понимают наши намерения, касающиеся защиты окружающей среды.
Вопрос: А какие меры со стороны партнеров, на Ваш взгляд, противоречит нормам ВТО, и как вы предлагаете решить эти проблемы?
Ответ: В российском списке есть много мер, которые касаются и наших поставщиков удобрений, металлургов, поставщиков услуг автоперевозчиков, поставщиков химической продукции. У нас есть отдельная тема, которая касается транзита: мы полагаем, что не все наши партнеры в отношении российских грузов, которые следуют транзитом через их территорию, работают в соответствии нормами организации (ВТО). Мы начинаем соответствующие консультации, но это длительный, многомесячный процесс.
Вопрос: Транзитная тема касается стран Прибалтики?
Ответ: Не только, есть и другие страны. Речь идет о системе отношений, которая сформировалась много лет назад в совершенно других правовых рамках. Сейчас нужно все, что уже сделано, привести в соответствие с ВТО.
Вопрос: Обсуждается ли тема госзаказа и те преференции, которые предоставляются российским производителям согласно федеральному закону о госзакупках? Планируется сохранить эти преференции в законе о федеральной контрактной системе?
Ответ: В сфере госзакупок пока мы можем делать почти все, что захотим. Недавно обсуждали следующую тему: все, что производится в России, для нужд государства закупать в России. Я, конечно, понимаю, почему это предложение поддержано только частично - это дополнительная нагрузка на бюджет и на потенциальных потребителей, так как ограничение конкуренции на рынке госзакупок часто ведет к проблемам именно в этих сферах. С другой стороны, если мы хотим дать нашим предприятиям еще один инструмент поддержки, то это лучше делать именно сейчас.
Вопрос: То есть инициатива закупать автомобили для чиновников только в России не противоречит нормам ВТО?
Ответ: Легковые автомобили, которые закупаются для нужд ведомств, должны производиться в России - абсолютно разумное требование хотя бы потому, что в России уже наладили производство почти все мировые бренды. В свое время в Иваново мне объясняли, почему производимое там постельное белье намного лучше импортируемого – по циклам стирки, износостойкости, другим параметрам. Государство – крупнейший потребитель белья: армия, больницы. Зачем закупать за границей то, что мы производим сами? Пока мы не связаны обязательствами по госзакупкам правильно либо отдавать заказы своим производителям, либо, если их нет, затаскивать к нам иностранных инвесторов.
Вопрос: Как будут оформляться договоренности, которые будут достигаться теперь, после присоединения к ВТО, по итогам всех консультаций и переговоров? И кто будет контролировать их соблюдение?
Ответ: Обычно дополнительных соглашений никто не подписывает, достаточно того, что дискриминационная мера устранена, или обещания, что она будет устранена в определенный разумный срок. По согласованию этого достаточно, чтобы считать вопрос закрытым, естественно, дождавшись, что мера будет устранена.
Каждая страна должна отчитываться в Женеве раз в 2-3 года, предоставляя обзор своей торговой политики – это ее самооценка выполнения обязательств перед ВТО, и любой член ВТО может задать вопросы. На эти вопросы должны быть получены ответы, и если они не удовлетворяют, то идут консультации, переговоры, вплоть до судебного решения споров, если та или иная мера не соответствует обязательствам ВТО и наносит реальный коммерческий ущерб. Если мы действуем в рамках структуры ВТО, то контроль осуществляет секретариат организации. Если, например, по итогам процедуры разрешения споров есть решение, что страна должна в течение определенного времени что-то устранить, то она потом должна направить всем странам нотификацию, о том, что она таким-то актом рекомендации исполнила. За этим следит ВТО. Если мы договариваемся друг с другом об урегулировании какого-то двустороннего вопроса, то ВТО может об этом и не знать. В этом случае просто две страны друг друга уведомляют о принятых мерах, иногда с использованием дипломатических каналов, иногда по электронной почте.
Вопрос: Как идет работа по присоединению к ВТО Казахстана, где, как вы говорили раньше, высокая степень готовности, сотрудничество в этом вопросе с Евразийской экономической комиссией (ЕЭК)? Как партнеры реагируют на те антидемпинговые и защитные меры, которые вводит ЕЭК?
Ответ: Есть общая задача присоединения стран Таможенного союза к ВТО, мы ее решаем, это занимает время. Надеюсь, что в следующем году завершится процесс по присоединению Казахстана. Эксперты ЕЭК подключаются к работе российской делегации в ВТО по тем сферам, которые находятся в их ведении. Что касается антидемпинговых мер, то некоторые члены ВТО этим озабочены, они обращаются к нам, и мы совместно с ЕЭК поясняем, что делает ЕЭК и почему это соответствует нашим обязательствам. Любая защитная мера всегда вызывает раздражение и на нее смотрят через большое увеличительное стекло.
Вопрос: Как обстоят дела с квалифицированными специалистами для работы в условиях ВТО?
Ответ: С кадрами у нас не так все плохо. В середине нулевых были развернуты программы подготовки специалистов по ВТО в Санкт-Петербургском государственном университете, Государственном университете управления, Высшей школе экономики, которые нам готовят бакалавров и магистров по профилю "торговая политика и ВТО". Только "Вышка" (НИУ ВШЭ) подготовила более 120 человек. Мы подпитываемся кадрами оттуда, уровень подготовки достаточно хорош, и по профессии, и по языку. Этого достаточно для нас, хотя, наверное, не достаточно для всех ведомств.
Говорят о проблемах с кадрами для регионов, но это не так серьезно, потому что по нашим подсчетам, в каждом регионе должны быть два-три человека, которые понимают часть ВТО, которая касается сферы ведения регионов, прежде всего, что касается субсидий. Нам нужно людей научить правилам, научить отчетности, которая требуется в Женеве. Мы, скорее всего, сможем сделать своими силами, это не сверхзадача. Сверхзадача – это кадры для бизнеса, но у предпринимателей тоже есть свои возможности их подготовить, или на упомянутых российских площадках, или заграницей.
Вопрос: Существуют ли программы для отраслевых ВУЗов, и есть ли вообще в них необходимость?
Ответ: В технических ВУЗах они не нужны, но на экономических и юридических специальностях получить знания, как устроено мировое регулирование торговли, наверное, необходимо. Если ВУЗ решит включить в свои программы соответствующие направления – мы ему, конечно, поможем.
Узких специалистов не должно быть много - в отличие от людей, знающих, что такое ВТО. Поэтому Минобрнауки одобрил специализацию "торговая политика". Вопрос в том, сколько нам нужно специалистов. Я утверждаю, что нам нужно для всех органов исполнительной власти максимум 250-300 человек, и это не должны быть горизонтальные специалисты по всем направлениям. В основном это должны быть эксперты узкой специализации – ветеринария, техническое регулирование, защита интеллектуальной собственности, субсидии, таможенные тарифы, регулирование услуг. Тем более, что базовая подготовка таких специалистов займет меньше времени и усилий. Нам надо избежать ситуации, когда у нас будут "штамповать" специалистов по ВТО, как это было с юристами и экономистами, которые сейчас не могут найти себе работу.
Вопрос: Сколько времени потребуется на обучение 250-300 человек?
Ответ: Три-четыре года, а потом это будет самовоспроизведение. Если человек начинает всерьез заниматься торговой политикой, если он понимает, что это его тема, скорее всего это надолго, уйти от этой темы трудно, она очень интересная, затягивающая. Чем больше занимаешься торговой политикой, тем больше возникает новых вопросов и сфер, в которых тебе надо разобраться. А специалистов экстра-класса в ВУЗах не вырастишь – они вырастут только сами, занимаясь ВТО в правительстве или в консалтинге. Это по-настоящему долгий процесс – лет на 20, если мы говорим об эксперте мирового уровня. У нас таких пока нет.
Вопрос: Планируете ли вы привлекать крупные аналитические компании для совместной работы в рамках ВТО, предлагают ли они уже свои услуги?
Ответ: У меня весь рабочий стол завален брошюрами, и в каждой говорится, что именно эта компания лучшая в мире. Я прекрасно понимаю, что есть сферы, где нашей экспертизы не хватит, и вместо того, чтобы рисковать деньгами и репутацией, лучше привлечь профессионала. Ну, а то, что не многие консультанты могут предоставить действительно качественную услугу – это известный факт. И в мире нет консультантов, которые одинаково хорошо знают все о всех дисциплинах ВТО. Нам надо создавать собственный резерв профессиональных консультантов по торговой политике, не только для ВТО, но и для работы по другим торговым соглашениям, с Таможенным союзом, зоной свободной торговли СНГ, инвестсоглашениями, например. С этой задачей успешно справились наши бразильские и китайские коллеги, у них правительства активно помогали развивать частные консалтинговые компании по праву ВТО, посылали специалистов на стажировки, подключали к своим переговорным командам. Нам, скорее всего, придется делать нечто похожее.
